Будущее больших городов

Выступление Вячеслава Глазычева на Петербургском международном экономическом форуме 4-6 июня 2009 года, семинар "Будущее больших городов: готовимся к экономическому росту".

"Судьба большого города вызывает глубокие сомнения. Ну, во-первых, само слово "город" употребляется в значительном смысле по инерции. Мы привыкли так. Мы говорим Петербург - город, Пермь - город, Москва - город, Нью-Йорк - город. Строго говоря, ни один из этих населенных оазисов городом давно не является. Это большая урбанизированная территория, в которой (еще когда-то Дэвид Линч замечательно это показал) люди прокладывают свои маршруты, и знают ее только фрагментарно и ограниченно.

Но по-прежнему срабатывает "сантимент", историческая традиция, и под словом "город" чаще всего имеют в виду его центр, его ядро. Есть города фактически вообще без горожан. Вот Венеция – дивный город, в котором горожане на втором плане, они совершенно отодвинуты, живут за счет туристов, но проклинают туристов, примерно как сейчас питерцы проклинают нас с вами, поскольку перекрыли половину движения в городе.

Когда-то Аристотель рассчитывал город на 5040 свободных человек. Историки почему-то не задумались, откуда он взял эту цифру. Странная такая величина. Но город – штука мистическая, на самом деле это факториал семи. 1 помножить на 2, на 3, на 4, на 5, на 6, на 7 – в итоге получается 5040. У каждого города есть своя магическая сторона, которая довлеет через литературу, через кинематограф, через телевизор в большей степени, чем в непосредственном бытии, где в основном переживаются неудобства.

Второе, что очень важно здесь зафиксировать: из города в течение одного поколения идет гигантский исход. По тысяче понятных причин уходит промышленность. Давно стали уходить университеты, замыкаясь в свои полумонастырские конструкции, создавая собственные квази-города. Сетевые торговые структуры убивают даунтауны в городах, убивают мелкую торговлю. Рынок из города тоже ушел, тот рынок, который создавал город. К этому добавляется проклятье персонального автомобиля, отказаться от которого поканикто не в силах, а сладить с ним в ситуации миллионного и многомиллионного города невероятно трудно.

На свободном участке, как мы только что видели, можно заложить четырехполосные дороги. В живой ткани города без динамита не обойтись, и это довольно дорогое удовольствие. Смотрите, города средней величины - Цюрих, Бордо, Страсбург - активно используют современный трамвай, прекрасный, безопасный, удобный но такой тихий, что непонятно, как люди от него уворачиваются. Но если не шутить, то эта задача решаема в многомиллионном городе. Вот в Москве уже 15 лет пытаются спроектировать скоростной трамвай. И постоянно натыкаются на гигантский объем заполненного пространства.

Почему я обо всём об этом считаю важным напомнить? Потому что мы же говорим всё-таки о городе будущем, который будет, когда мы выйдем из кризисной ситуации. У нас город в этом будущем поменяет свою природу.Если мы говорим о Европе или Америке, а отчасти уже и о Японии, о ряде азиатских стран, то это город всё больше пожилых и очень пожилых людей. Пропорция в этом отношении стремительно меняется, а форма города не предусмотрена для человека пожилого.

Классический город строится для молодых и сильных, да еще и мужчин в придачу. Значит мы сталкиваемся с ситуацией, когда во многих городах в городскую ткань внедряется новое население, не городское по своей культуре. Это было всегда, но такого наплыва, такого масштаба замещения, пожалуй, города не знали.

Лондон за Ливерпульским вокзалом - это уже целиком Индия, Бангладеш, а чуть дальше - Пакистан. Париж, мы с вами знаем, кольцо пригородов, которые давно фактически являются Марокко, Алжиром, Тунисом. В Москве разобраться в этнической структуре чрезвычайно трудно, и она тоже далеко не однородна. При этом существует драма гетто крупных городов, которых пока в России, к счастью нет. Но с другой стороны, в порах большого города гнездится зарегистрированное, незарегистрированное, рассчитанное, не рассчитанное, но множество людей. Другими словами, мы сталкиваемся с такой сложной социальной тканью, которая, к сожалению, изучалась чрезвычайно мало, потому что науки о городе за рамками собственно архитектурно-планировочного знания очень мало, в этом вопросе у нас страшный дефицит.

Получается очень любопытная штука. С одной стороны, сбываются на наших глазах, в нашей жизни фантазии Бредбери, Шекли, Станислава Лема. Умные дома, информационные сети, в которые все включались и включаются всё больше, чем в городскую ткань. Масса людей проводит в виртуальном мире время, сопоставимое с временем, проводимым в городской среде. Меняет это восприятие? Да, конечно.

К тому же, над нами довлеет туристическая форма восприятия города, где город замещен своим центром, ну или памятниками, разбросанными, как в Риме, на большой территории, и это создает акцентировку внешней формы города. Я архитектор по образованию, но я знаю и ограниченность архитектурного воображения, которое очень легко замещает элегантными композициями форм структурное управление городским пространством, городским телом. Еще я хотел бы отметить следующее. Сейчас, в общем-то, почти юбилей. Почти 100 лет назад на русский язык была переведена книга Ховарда. Книга об идеальном городе, вернее, о системе расселения. А просто сто лет назад Патрик Геддес в Лондоне опубликовал первую работу по тому, что стали потом называть районной планировкой. Это разговор об урбанизированной стране.

Думаю, что сегодня будущее большого города заключается в том, чтобы отойти от понимания себя как вещи за пусть мысленной, но стеной, отгороженной от не городской территории. Физической стены нет, но административная есть еще какая. Налоговая, административная – эти стены существуют в реальности. Переход к серьезному подходу к большой урбанизированной территории, в логике не административной, а над-административной, экономической и социальной, является единственным шансом для того, чтобы выпутаться из сегодняшних трудностей. Из трудностей выпутаемся.

Сегодня чрезвычайно важен выход на сущностное социальное видение проекта города на базе города существующего. Я произношу последнюю фразу, которая заключается в одном - я восхищен работой коллег на Хаффен-сити, интересные работы сделаны в Бильбао, интересные работы делаются в Амстердаме, но это фрагментарные работы. Даже 150 гектаров, самый крупный проект в Европе, это всего лишь 150 гектаров. Выход в большое пространство потребует от нас понимания того, каким ресурсом развития является сегодня город как главное, и на что мы проектируем, на вчера, на сегодня или действительно наперед. Вот этот вопрос заслуживает очень серьезной и гораздо более длинной дискуссии.

Gradplan.Ru